Форум » О старообрядческих согласиях и их жизни » Полемика с иереем И. Севастьяновым (РПСЦ) » Ответить
Полемика с иереем И. Севастьяновым (РПСЦ)
Роман Ермаков: Иерей Иоанн Севастьянов. "После владыки Никодима" 11 февраля был день памяти Преосвященнейшего архиепископа Никодима (Латышева) – одного из самых сильных и авторитетных Первосвятителей старообрядчества. В этот день, 26 лет назад, он скончался. К этому дню я хотел бы приурочить некоторые размышления о церковных событиях, которые начали разворачиваться сразу после кончины Преосвященного Владыки. Владыка Никодим скончался в 1986 году. Это был год начала крушения СССР, КПСС, коммунистической идеологии и окончания советских гонений на Церковь. Окончание гонений на Церковь стало причиной массового прихода в нее верующих, который повлек за собой определенные последствия для старообрядчества. Поэтому, косвенно, кончина владыки стало началом новой эпохи в истории старообрядчества. [more]Конец двадцатого века ознаменовался для старообрядчества приходом в Церковь большого количества людей. Освободившись от насильственного навязывания коммунистической религии, миллионы человеческих душ, «по природе являющихся христианками», стали искать духовную опору в вере в Бога. Тысячи из таких ищущих пришли в старообрядческую Церковь. Старообрядчество, как продолжатель традиции древней Церкви, стало привлекательным для этой группы людей потому, что всегда оставалось верным принципам свободы духа, противления безбожию, секуляризации общества. Старообрядческая Церковь позиционировала себя свободной от государства, конъюнктуры политических идей, сотрудничества с богоборческими режимами не только в XX веке, но на протяжении всего своего существования. Авторитет истинной Церкви привлек в старообрядчество на рубеже тысячелетий массу разочаровавшихся в прежней идеологии людей. В 90-х годах в старообрядческих общинах были совершены тысячи крещений и присоединений. Придя в Церковь, эта масса новых христиан, в подавляющем большинстве, интеллигенты, попала в незнакомый им доселе мир. Было понятное образованному человеку исповедание веры в истинного Бога, были наличные, осязаемые древние обряды и традиции. Но было еще и то, что нельзя передать письменным или устным способом, перед чем прежний опыт и образование оказались бессильны. Была жизнь Духа Святого, которую нельзя было сформулировать в каком-то своде постулатов и определений. Наличие мощного, духовного, не формулируемого пласта жизни старообрядчества, необходимость воспринять не только букву, но и дух, стало одной из главных проблем воцерковления этой массы вновь пришедших. Проблема встала и перед коренными старообрядцами, которым теперь было необходимо активно передавать вновь пришедшим сущность старообрядчества. Но традиционные верующие не сразу оценили процесс, с которым они столкнулись впервые за пятьсот лет – необходимостью миссионерской деятельности. Времена активного миссионерства Русской Церкви давно прошли, и опыт введения одновременно в Церковь огромного количества вновь пришедших был утрачен. А происходило, по сути, новое просвещение русского народа. К сожалению, очень часто, воцерковление ограничивалось только совершением Таинства – без должной огласительной подготовки, без катехизации, и далее, без воспитательного надзора той или иной Общины и духовника за духовным ростом вновь пришедшего в Церковь. В такой ситуации произошли ожидаемые события. Образно это можно сравнить с переселением большой национальной диаспоры в другое государство. При небольшой миграции переселенцы быстро растворяются среди коренного населения, полностью перенимая местную культуру, обычаи, уклад жизни. Но вот если переселяется большое количество людей… Такая миграция может не просто вызвать мощное влияние чужой культуры на аборигенов, но при определенных размерах привести даже к конфликту культур. Если в Лондон переселится тысяча русских, то через какое-то время русские заговорят по-английски. А вот если в тот же Лондон переселится миллион русских? Такие процессы на рубеже тысячелетий происходили и в старообрядчестве. В Церковь пришла огромная масса верующих, искренних людей, но которые не имели православной церковной традиции, которые, зачастую, были ведомы набором нескольких идей, почерпнутых из одной-двух книг, и своей целью ставили успешное осуществление этих идей любой ценой. Одна из самых трагичных ситуаций складывалась тогда, когда человек приходил в Церковь со своими собственными, почерпнутыми не в Церкви, теоретическими представлениями о том, что же такое Церковь, какой она должна быть, что в ней нужно срочно реформировать. Еще хуже, если этот человек имел неприятный опыт пребывания в религиозных деноминациях, например, в РПЦ МП, затаивал в душе непримиримую враждебность и приходил в старообрядчество как в некое «антиниконианство» или «антисектантство». Следует заметить, что автор ни в коем случае не делит Церковь на «учимую» и «учащую», христиан на первый и второй сорт, не проводит кастового разделения на «коренных» и «неофитов». Автор уверен в том, что нет для Христа никакой разницы, сколько времени человек является христианином, и тем более в том, что вера в Бога не передается по наследству. Понятие «неофит» или «вновь пришедший» для автора скорее сущностное, чем временное. Неофит - это христианин, который еще, или «уже», не воспринял совокупности духа, учения и жизни Церкви как единого целого, как Тела Христова; вновь пришедший – тот, для которого Церковь - объект исторического, канонического, социального изучения, а не Царство Божие. Коренной старовер и неофит – это разные состояния духа человека. Как сказал один человек, «коренной старовер – это тот, кто пришел в Церковь спасаться, а вновь пришедший – тот, кто пришел спасать других». Процесс воцерковления новых христиан происходил не однородно. Если человек попадал в живую, традиционную общину, которая руководилась духовным, мудрым наставником, то общинная жизнь достаточно быстро позволяла вновь пришедшему ощутить старообрядческий дух и уклад. Большинство попадающих в такие общины быстро принимали христианство не только умом, но и сердцем. Без всякой ревизии, подозрительности и оговорок. Не редко случались ситуации, когда происходила благодатная синергия – активный, искренний неофит при помощи Божией проявляющий смирение, не только в короткий срок пропитывался истинным духом старообрядчества, но и сам становился традиционным христианином и даже лидером той или иной общины. В новейшей истории старообрядчества мы знаем много примеров, когда вновь пришедшие не просто органично вливались в число последователей Старой Веры, но и становились и уставщиками, и священниками, и даже епископами. Если же в такие общины попадали люди, движимые собственными идеями, то они также быстро понимали, что в таком сплоченном христианском обществе осуществить свои планы им не удастся и, или переходили в другую общину, или начинал свободное плавание по конфессиям и согласиям. Совсем по-другому обстояло дело в тех случаях, когда новый, активный член Церкви, имеющий только ему одному понятное представление о «правильном устройстве», попадал или в не очень живую общину, или сам создавал новую общину на волне массового церковного строительства. К сожалению, как говорилось выше, Церковь, ее епископат и священство не были готовы в тот момент к адекватной оценке происходящих событий. Прошедшие все ужасы ГУЛАГа, хрущевских гонений, притеснений 70-80-х годов, старообрядческие архиереи, священники, простые миряне, среди которых было немало исповедников, при наступлении перестройки не увидели нового испытания для Церкви -испытания свободой . Спавшие цепи настолько расслабили внимание, что огромный поток пришедших воспринимался не как поле для активной миссионерской деятельности и просвещения, а как явление Церкви торжествующей. Каждое новое присоединение, крещение воспринималось с каким-то протестантским воодушевлением. Процесс воцерковления вновь пришедших был пущен на самотек. Вскоре некоторая часть вновь пришедших, оставшихся в Церкви, осмотревшись, не захотела воспринимать старообрядчество в том виде, в котором оно существовало до сих пор. Желание «спасти старообрядчество» стало навязчивой идеей определенного числа пришедших в это самое старообрядчество. Началась осторожная, затем тотальная критика истории, обычаев, жизни старообрядцев. В первую очередь, критики подверглись священноначалие, видные старообрядцы, деятельность которых якобы выходила за рамки дозволенного. Когда же вновь пришедшим стало понятно, что современные старообрядцы поступают в соответствии с традициями и обычаями прежде бывших, то критика простерлась на все старообрядчество, начиная со времен Петра I. Подобное критиканство превратилось даже в определенную внутристарообрядческую идеологию. Выделились особенно ярые приверженцы такой линии. Эти люди даже смогли составить определенную партию внутри старообрядчества. Количественно не многочисленная, эта группа смогла очень громко о себе заявить и предпринять существенные действия. Движимая собственным представлением о том, что такое старообрядчество, эта часть новых староверов начинает активную деятельность по форматированию старообрядчества. Почвой для этого была избрана реальная церковная жизнь - в Церкви воинствующей всегда можно найти предмет для критики и третирования. А если применить специальные технологии, известные со времен древнего мира, то можно достичь очень не плохих результатов. Попытки форматирования старообрядчества происходили на всех уровнях Церкви, начиная от конкретных семей и заканчивая Московской Митрополией. На бытовом, семейном уровне начались попытки преобразования старообрядчества из живой русской веры в Бога в культурологический феномен. Для некоторых верующих старообрядчество превращалось в подобие китча, своеобразный хиппизм. Старая Вера сводилась к косовороткам, сарафанам, пояскам, длине бороды, другим культурным проявлениям русской жизни. Кроме этого, среди постулатов «неостарообрядчества» стали проповедоваться радикальный антагонизм и враждебность к РПЦ МП, к государственной власти, к бывшим коммунистам, вообще, к инакомыслящим. То, что не было характерно для старообрядцев, вдруг стало во главу угла и веры. И если проводники такой идеологии были более-менее активны и харизматичны, то они зажигали своими идеями окружающих – семьи, общины. Людям, которые раньше так не жили и которые обращали на это второстепенное внимание, теперь преподносилось, что в этом основа старообрядчества и на самом деле это было основным всегда, а так как исповедавшие Старую Веру в XX веке не предавали этому значения, то и назвать их христианами нельзя. Такой механизм интеллектуального шулерства действовал и на более высоком уровне. Старым, маститым иереям, епископам, потомственным староверам, при помощи определенных логических манипуляций историческими и каноническими фактами ставилось на вид, что-де, до сих пор староверы жили не по правилам святой Церкви, что на самом деле нужно делать и поступать, и даже думать совсем иначе. Староверов, сохранивших веру в период советских гонений, теперь обвиняли в сотрудничестве с КПСС, с РПЦ. На все это накладывалась общественная псевдодемократическая истерия, вновь пришедшие пытались начать и в Церкви те разрушительные идеологические процессы, которые происходили в государстве. Последовательная работа и пропаганда привели к тому, что в начале 2000-х годов вновь пришедшие старообрядцы, так и не ставшие до конца традиционными верующим, оказывали значительное влияние на руководство ряда крупных старообрядческих общин, а также на руководство Московской Митрополии во главе с Митрополитом. И это не ограничивалось влиянием, предпринимались попытки захватить власть в Церкви. Среди таких многочисленных попыток были введение нового гражданского Устава РПСЦ и общин, попытка создания новой, параллельной церковной иерархии структуры – «Старообрядческий съезд», активное лоббирование выборов митрополитов, епископов, попытки раздуть конфликт между старообрядческими Митрополиями, пропаганда люстрации в Церкви бывших коммунистов. Вот два наглядных примера. Следствием регистрации гражданского Устава РПСЦ введено новое правило проведения Освященных Соборов. На практике это означало, что ответственные за жизнь конкретных общин и епархий епископат и священство, превратились в подавляющее меньшинство на Соборах. Миряне, которых стало на Соборах большинство, стали избираться без всякого ценза. При нынешнем состояние общинной жизни в Церкви, стала реальной ситуация, когда на Соборе, при решении серьезных канонических вопросов, имели равный голос и Митрополит, и 19-ти летняя старообрядка, пять месяцев назад пришедшая в Церковь из какого-нибудь сектантства-пятидесятничества. Нарушилось мудрое дореволюционное равное представительство всех епархий, священства и мирян. Получился огромный кворум при считанных часах работы. Как следствие – работа Соборов парализовалась, они превратились в аморфную структуру, постановления потеряли компетентность. Но главное, при желании Соборами стало очень легко управлять. И теперь, опять-таки, отдавая здравый отчет о состоянии общинной жизни на местах, при наличии желания и не очень большой суммы денег, стало возможным собрать такой Собор, который примет любое решение, необходимое лицу, профинансировавшему делегатов. Вплоть до присоединения к РПЦ. Но делалось это все под громким лозунгом о возрождении соборности, которой раньше, якобы, и в помине в Церкви не было. Но принцип соборности самым неожиданным образом проявился в «новых» Уставах общин. По типовому Уставу для участия в Общих Собраниях, следовательно, влияния на жизнь Общины, стало необходимым быть зарегистрированным членом. При этом, на члена Общины накладываются определенные обязательства, в том числе и материальные. Это условие привело к тому, что, например, в Рогожской Общине из нескольких тысяч человек, членами зарегистрировались несколько десятков. Эти несколько десятков и управляют Общиной, принимают решения материального, дисциплинарного, да и организационного порядка. Такое юридическое отстранение от жизни общин ее членов пытались протащить во всей Церкви. Следует заметить, что при принятии этих уставов их регистрация подавалась как необходимая гражданская формальность, и Собор так их и принимал. Это уже потом всех поставили перед фактом, что юридических формальностей не бывает. Параллельно с административными инициативами, вновь пришедшие пытались переформатировать и идеологию старообрядчества. Например, в отношении к РПЦ МП. Возможно, для некоторых это было отголоском коммунистической пропаганды, что религия – это опиум для народа, а самый ее яркий представитель – РПЦ, у других, после всех разоблачений, РПЦ ассоциировалось с филиалом КГБ, у третьих имелся отрицательный опыт пребывания в РПЦ или единоверии и т.д.. Но как бы то не было, следствием этого стала агрессивная враждебность некоторых вновь пришедших к никонианам, которую они попытались принести с собой в старообрядчество. Следует заметить, что старообрядчество всегда по особенному относилось к РПЦ. Но на протяжении веков Русская Православная Старообрядческая Церковь пыталась сохранять с РПЦ добрососедские отношения, как с соседом, с которым живешь в одном доме. РПЦ не входило в сферу приоритетных интересов старообрядцев, но с другой стороны, в исторической памяти староверов сохранялся тот факт, что на протяжении 150 лет все старообрядческие священники были из никониан, что старообрядчество сохранило верность Окружному Посланию, которым декларировалось особенное отношение к РПЦ. Самым показательным в этом отношении был XX век. Перед лицом общего врага, с целью сохранения своей веры, старообрядцы нередко прибегали за помощью к РПЦ, как и РПЦ - к старообрядцам. Нормальные отношения и переписку с никонианскими архиереями имели старообрядческие Первосвятители, старообрядцы обучались в учебных заведениях РПЦ, практически, вся святоотеческая и религиозная литература, церковная утварь у старообрядцев была патриархийного издания и производства. Но это не мешало быть старообрядцам старообрядцами, отделять черное от белого. Одним из образцовых примеров отношения к никонианам был митрополит Алимпий. Он духом чувствовал, где проходит тонкая грань во взаимоотношениях с РПЦ, грань добрососедства и единоверия. С одной стороны, он приглашал новообрядческих архиереев на богослужения – например, в Покровском Соборе на 1000-летие Крещения Руси, в Козьмодамианскую церковь в Белой Кринице в 1989 году, имел переписку с митрополитом Кириллом, благословлял обучение старообрядцев в новообрядческих учебных заведениях. А с другой стороны, при провокационной попытке братского лобзания патриарха Алексия поставил между собой и им свой архиерейский посох. Также мыслило подавляющее большинство коренных староверов. Для них всегда РПЦ воспринималась как часть общества, которую Церковь должна преобразить своей верой. Старообрядчество чувствовало себя правым, сильным и внутренне самодостаточным. Ему было без надобности унижение и глумление над РПЦ, ему не нужно ее покаяние. РПЦ была объектом влияния, но никак не противостояния, борьбы и вражды. Новообращенные попытались переформатировать старообрядчество в «антиниконианство». Планомерно началась проповедь «исторической несправедливости», неполноценности, униженности старообрядчества. Необходимым стало преподносится «покаяние никониан», как будто триста лет до этого старообрядчество без этого не жило. При этом, такая проповедь была облечена как можно в более хамский, унизительный и оскорбительный тон, благочестивой считалась как можно более смачная анафема в адрес никониан. Доходило даже до распространения среди старообрядцев карикатур на новообрядцев и их патриарха. Хотя, на деле, даже самые ярые борцы с «никонианофильством» в старообрядчестве сами были не против налаживания бытовых, церковных, общественных взаимоотношений с представителями РПЦ тогда, когда им это было выгодно. Естественно, это старались не афишировать. Но это и подтверждает, что как и другие направления реформирования старообрядчества, борьба с «униатством» была всего лишь тактической, но никак не идеологической. Как станет ясно впоследствии, тактика эта была направлена на шельмование и выдавливание прежних старообрядческих лидеров и постепенный захват власти. Нельзя сказать, что многочисленные, принесенные в старообрядчество «инициативы» вновь пришедших, прошли безболезненно для Церкви. С удивлением приходится отмечать, как старообрядцы стали менять свои убеждения, представления. При помощи пиар-технологий форматирование позиции коренных староверов приносили свои «плоды». Показательными для автора были такие примеры. Старообрядческий священник, который еще недавно читал проповеди в храме по Журналу Московской Патриархии, после правильного «объяснения» заявил, что никониане – скрытые сатанисты. Или, потомственный старовер, маститый протоиерей, который служит уже более 40 лет, был рукоположен в советский период, крестил, отпевал, венчал, исповедовал и даже причащал коммунистов, и вдруг, ни с того, ни с сего, после прочтения одной статьи, распечатанной для него сердобольной «вновь пришедшей» с одного псевдостарообрядческого сайта, заявил, что все коммунисты были богоотступники и совершать над ними таинства до покаяния нельзя! Старообрядческий священник в 91 году, будучи в Троице-Сергиевой Лавре, благословил подошедшего к нему никонианского монаха, а в 2009 году этот же священник отказался поклониться мощам преподобного Сергия по причине «еретичности Троицкого Собора». И так происходит на всех уровнях. Архиереи колеблются в принятии тех или иных решений, которые еще недавно казались логичными и не противоречащими канонам. Священники бояться говорить вслух то, что еще вчера воспринималось естественным, боясь, как бы сказанное вновь пришедшие не расценили «неправославным». Любой контакт с никонианами, любое письмо, обращение, ответ преподносятся как предательство веры. Даже поклонение дораскольным святыням, находящимся в новообрядческих храмах, расценивается как акт отречения от Бога. Определенный контингент вновь пришедших взял на себя «миссию» отслеживать служебные действия священнослужителей – рукоположения, душепопечение, используя это как благодатную почву для критиканства и шельмования. Вновь обращенные берут на себя всю полноту церковного авторитета, толкуя, объясняя и применяя правила, каноны, церковные прецеденты. Очень серьезно ситуация обострилась с внедрением в жизнь Интернета. Вновь пришедшие для достижения своих целей пользуются всеми доступными средствами информационного общества – как техническими, так и психологическими. Не побоюсь этих слов, но в Интернете создан мощный механизм влияния на старообрядчество. Те, кому знакомы технологии интернет-продвижений, очень быстро и продуктивно достигают своих целей. В Интернете теперь ведутся даже предсоборные дискуссии. И не просто дискуссии, а жесточайшая пропаганда своих идей с применением всех упомянутых технологий воздействия на респондентов. События нескольких последних лет заострили новую тенденцию в действиях неофитов. Последние пять лет ознаменовались чередой выхода из РПСЦ нескольких групп наиболее активных представителей вновь пришедших. На каком-то этапе эта партия в РПСЦ раскололась и каждая из этих частей в определенный момент пошла ва-банк, рассчитывая именно за собой повести все «просвещенное» старообрядчество. Вновь пришедшие возглавили и составили раскол в Церкви, попытались создать параллельную старообрядческую иерархию в России с причудливой аббревиатурой; другая небольшая, но влиятельная группа попыталась маргинализировать старообрядчество введением «новой пасхалии»; третьи пытались инициировать раскол между братскими Московской и Белокриницкой Митрополиями. Преследуя только им понятные идеи, с удивительной легкостью неофиты формально ушли из Церкви, соглашаясь даже на отлучение. Как оказалось, вся полнота церковной жизни оказалась им не очень-то и нужной и была принесена в жертву ради настаивания на чистоте своего собственного понимания христианского учения. Но даже при том, что такое рейдерство Старообрядческой Церкви не удалось и юридически они вроде бы определились, судя по их последней деятельности, попытки захватить старообрядчество ими не прекращаются. Поэтому, разрыв их с Церковью можно считать формальным. Объявив теперь каждая себя «самой-самой истинной», эти группы продолжают доступными средствами влиять на Церковь, формировать церковное мнение, добиваться признания их «правоты». Нельзя сказать определенно, что будет ими предпринято в очередной раз, но некоторые тенденции все же прослеживаются. Даже учитывая такой существенный для Церкви стресс, как выход этих групп, не следует считать, что проблема вновь пришедших христиан, возникшая на рубеже 80-90-х годов XX века себя изжила. Как говорилось выше, все же форматирование старообрядчества в некоторой степени удалось. И есть значительная часть христиан, которая в той или иной степени разделяет идеи «неостарообрядчества». Поэтому, можно ожидать новых проявлений не окончившегося оглашения постсоветского поколения старообрядцев. Оценивая описанный опыт за прошедшие 25 лет, хотелось бы отметить некоторые напрашивающиеся выводы. При ясном осознании главной миссии Церкви в мире – проповеди Евангелия, все же не следует забывать о первохристианском принципе определенной закрытости и таинственности Церкви (Деян. 5, 13). Открытость Церкви как Тела Христова должна знать свои пределы. И в первую очередь, это должно касаться таинственной жизни Церкви. Особенно в настоящее время, закрытость – это то, что может помочь сохранить старообрядчество в его неизменности. Во-вторых, мы имеем горький опыт пренебрежения церковным миссионерством. Ведь никто не отменял правил и сроков оглашения, функционального ограничения вновь пришедших. Христос твердо требовал от тех, кто берется кого-то крестить, обязательно его научить (Мф. 28, 19). Теперь особенно ясно, что когда Евангелие известно подавляющему большинству людей и текст догмата о Св. Троице преподают в общеобразовательных школах, не достаточно уже только получить словесное свидетельство от желающего присоединиться к Церкви. Сейчас как никогда актуально подтверждение своего исповедания христианской жизнью. И это должно быть до вступления человека в Церковь. В-третьих, мы получили наглядное подтверждение того, как необходимо налаживание полноценной общинной жизни. Не в смысле ее юридической составляющей, а в смысле духовного воспитания, преемства и ответственности. Ни в коем случае нельзя снимать ответственности за тех, кто пришел в Церковь, а потом из нее ушел, с самой Церкви. Это наша недоработка, пробел, или даже, халатность, что мы так и не смогли им объяснить и показать, что такое Церковь. Невоцерковленность вновь пришедших это не только их нежелание воцерковляться, но и наша неспособность их воцерковить. В-четвертых, мы получили подтверждения необходимости нового осмысления духовной жизни старообрядчества. Мы получили неприятную иллюстрацию того, к чему приводит расчленение церковной жизни, когда, например, каноны Церкви живут своей жизнью, опыт святых предков своей жизнью, соборное сознание своей. Разъединение этих составляющих церковного благочестия, отрыв Предания от жизни, и становились причиной многих происшедших конфузов. В этой ситуации хотелось бы предостеречь от кичливости тех, кто по милости Божией остается в Церкви. В конечном счете, все наши разделения, нестроения, противостояния есть следствие наших страстей. Правда Божия соединяет верующих, но никак не разделяет. Разделяют нас наши страсти. И если что-то влечет нас в сторону от общего Тела, то это правдой быть никак не может. Нужно помнить, что путем искушений, сомнений проходили многие святые люди. И удерживались от отпадения от Церкви они тем, что понимали, что не Церковь нужно подстраивать под свои принципы, а самому принять Ее и стать Ее частью. Иерей Иоанн Севастьянов, настоятель храма РПСЦ в Ростове-на-Дону, благочинный Кавказской и Донской епархии РПСЦ Сайт "Самарское староверие" публ. 25.02.2012 г.: http://staroobrad.ru/modules.php?name=News2&file=article&sid=802[/more]
Ответов - 12
Сергiй: Молодец жрец (иерей) Иван - складно пишет. И ведь что характерно, мог бы просто тихонько блюсти свою выгоду, благо и приход в крупном городе и братья при деле, да при деньгах, так нет - концептуальные статьи пописывает, чтобы народ почитывал. По всему видно - идейный человек. Не без корысти, конечно, но так при хорошем обеспечении за идею и трудиться интереснее :). Есть у иерея фасон, да повадка. Хоть картину с него пиши. Красота! Иерей Иоанн Севастьянов, настоятель храма РПСЦ в Ростове-на-Дону, благочинный Кавказской и Донской епархии РПСЦВ этой ситуации хотелось бы предостеречь от кичливости тех, кто по милости Божией остается в Церкви. В конечном счете, все наши разделения, нестроения, противостояния есть следствие наших страстей. Правда Божия соединяет верующих, но никак не разделяет. Разделяют нас наши страсти. И если что-то влечет нас в сторону от общего Тела, то это правдой быть никак не может. Нужно помнить, что путем искушений, сомнений проходили многие святые люди. И удерживались от отпадения от Церкви они тем, что понимали, что не Церковь нужно подстраивать под свои принципы, а самому принять Ее и стать Ее частью. Академик Лихачёв Эллинистические сюжеты, как я уже сказал, возрождаются на Руси в эпоху своеобразного русского Возрождения XVII в. Злое и упорно сопротивляющееся начало становится постепенно началом более общим и более жестоким... Личность самоопределяется в борьбе, в утверждении своего благополучия, а потом в утверждении своих взглядов, своих идей, против идей господствующих, властвующих, гнетущих свободу личности с помощью государства, церкви, различного рода разжиревших и раздобревших «особей», лишенных, однако, личностного начала и цепляющихся только за свое положение. И с этой точки зрения борьба Аввакума с государством и церковью, с людьми благополучными и косными — это только новый этап борьбы за освобождение человеческой индивидуальности. Освободившись, сама эта личность грозит начать угнетать других. Но здесь «Житие» протопопа Аввакума стоит на грани новой трагедии — трагедии индивидуализма. Как бы то ни было, Аввакум ведет индивидуальную борьбу. Его сторонники мало чем ему помогают в этой борьбе. Он вызвал против себя на единоборство все современное ему общество и государство. Он ведет титаническую борьбу один на один. Недаром во сне кажется ему, что тело его наполняет собой весь мир. Это борьба не только духовная, но и физическая, борьба силы с инерцией материи. Сопротивление материальной среды в «Житии» Аввакума поразительно сильно. Ему приходится преодолевать холод и голод, окружающая его природа то громоздится над ним горами, то топит его дощаник бурными водами Иртыша, то наступает на него льдами и, наконец, засыпает его землей в Пустозерской тюрьме. Борьба Аввакума не только духовная — за духовную, умственную свободу личности, но и борьба физическая. В этой борьбе Аввакуму удается одолевать сопротивление самих законов природы, он совершает чудеса — чудеса особого склада, побеждающие косность материи. Можно было бы, конечно, не Лихачёва процитировать, а начать с Иоанна Предотечи и Евангелия, но, почему-то, ссылки на Евангелие для некоторых современных интеллектуалов сразу ассоциируется с протестантизмом (можно подумать это Лютер, а не Христос сказал: "Покайтесь и веруйте в Евангелие" - не в толкование Евангелия, прошу заметить, а в само Евангелие :)) Был бы и. Севастьянов и правда честным человеком, как пишет об этом в своей статье Ирина Георгиевна, он бы так честно и написал, что Аввакум отдельно, а старообрядчество (в том виде, как его понимает и пропагандирует благочинный К.и Д. епарх.) - отдельно и совершенно о другом. Одно мне не очень понятно: в епархии есть епископ - вл. Зосима, который ни слова не говорит (по крайней мере публично, как это не смущаясь делает его поп) о столь смелых статьях и.Севастьянова. Это как понимать? - Вл. Зосима согласен с и.Севастьяновым и благословил его на подобные выступления? - Вл. Зосима не епископ вовсе, потому что даже настоятель его кафедрального собора неподвластен ему и не нуждается в благословении правящего архиерея, для пропаганды единоверия? - Вл. Зосима просто трус и приспособленец, тиранящий безответных мирян, доверившихся ему, как духовнику, но мгновенно забывающий про всё своё "ревнительство", как только речь заходит о тех кто посильнее, да повлиятельнее его? - Вл. Зосима, настоящий белокриницкий архиерей,чтущий преждебывшую традицию и живущий на содержании у богатого купца, служащий в его доме, до тех пор, пока всё по-купцову делает, как и было до распечатания рогожских алтарей? Лукавой честности не бывает, как не бывает холодного кипятка. Не даосизм чай - христианство. Дуализм основа совсем другой религии.
Роман Ермаков: И. Будкина. "Лукавая честность" Иерей Иоанн Севастьянов - по-настоящему смелый человек. А его статья "После владыки Никодима" - настоящий прорыв. Иерей Иоанн впервые разоблачил миф. Большой и светлый миф, созданный поколениями белокриницких начетчиков, а затем -подхваченный и расцвеченный трудами многочисленных "старообрядческих публицистов" XX-XXI вв. Миф о несгибаемых наследниках Аввакума, 350 лет стоявших за веру. Другой вопрос - зачем ему понадобилось сокрушать этот миф, и как он его сокрушает. Но об этом чуть позже. Можно долго и нудно перечислять многочисленные натяжки и передергивания, имеющиеся в статье. Начиная с первого предложения, в котором владыка Никодим, по сути, на произвол судьбы оставивший архиепископию и поселившийся в родном селе, назван одним из самых сильных и авторитетных первосвятителей, и заканчивая описанием сегодняшнего дня РПСЦ. Но делать этого не хочется. Тем, кто мало-мальски знаком с историей, и так все понятно, а тем, кто привык жить мифами и не желает видеть очевидное, это ни к чему. А главное - несмотря на все лукавство, статья иерея Севастьянова получилась неожиданно честной. Иерей Иоанн пытается ответить на вопрос, почему в РПСЦ на протяжении вот уже тридцати с лишним лет существует и все более обостряется проблема "неофитов". Хотелось бы поставить этот вопрос несколько шире: почему по-настоящему острой эта проблема стала именно в РПСЦ? Почему таких проблем не испытывает Русская Древлеправославная Церковь или Древлеправославная Поморская Церковь? Ведь там тоже есть неофиты, и не все они, должно быть, идеальны, и не все легко и просто входили в свое новое церковное сообщество. Но почему в РДЦ или ДПЦ мы не видим того, что видим в РПСЦ на протяжении уже многих лет: массового притока, а затем - не менее массового исхода вчерашних "неофитов"? Кто-то уходит, громко хлопая дверью, кто-то уходит тихо и незаметно, чей-то уход становится известен всем, а чей-то - только членам отдельно взятой общины, но исход - это то, что рано или поздно ждет большую часть неофитов РПСЦ. Почему? А давайте начнем от противного. Посмотрим сначала на другие старообрядческие согласия. Возьмем РДЦ. Ее священноначалие и апологеты не позиционируют свое сообщество в качестве альтернативы РПЦ (МП), не очень любят рассуждать об Аввакуме и стоянии за веру, не отрицают таинств РПЦ (МП) и наличия в РПЦ (МП) благодати, не стыдятся того, что триста с лишним лет их предки принимали беглых попов, и не отрицают с пеной у рта утверждения представителей РПЦ (МП) о том, что между РПЦ (МП) и РДЦ практически нет никаких догматических разногласий. Ознакомившись с историей РДЦ и сегодняшними взглядами ее иерархии, те, кто за время пребывания в РПЦ (МП) решил для себя не иметь ничего общего с этой структурой и ищет альтернативы ей, вряд ли захочет пойти в РДЦ, сочтя ее единоверием-лайт. А там об этом и не жалеют. Зато пришедшие в РДЦ - люди тихие и спокойные, своему новому священноначалию неприятностей не причиняющие. Честный подход? Вполне. Возьмем теперь поморцев. В свое время, в интервью сайту "Самарское староверие" один из наиболее ярких современных поморских наставников о.Владимир Шамарин заметил: "... у нас нет миссионерских амбиций, которые, по моему личному убеждению, ведут к распространению в старообрядчестве церковности никонианского типа". ДПЦ в лице своих видных деятелей не раз заявляла, что ее усилия направлены, в первую очередь, на то, чтобы вернуть в Церковь тех, кто вырос в поморских семьях, но не был воспитан в вере или отошел от нее, то есть, на коренных. Хорошо это или плохо? Наверное, хорошо, когда мотивы отказа от широкой миссионерской деятельности вызваны объективным осознанием своих возможностей и опасениями привнести в свою церковь чуждую духовность - то, о чем говорил о.Владимир Шамарин. Правда, доведенная до своего логического конца, идея эта воплощается в признании за староверами особого статуса - некой этнической общности. Особенно ярко это проявляется сегодня в странах Балтии, где староверов все чаще рассматривают в виде особого этноса, выделяя на развитие "малого народа" европейские гранты. И, опять-таки, заметим, что ДПЦ, пытаясь собрать рассеявшихся коренных, делает упор на верность традициям и вере отцов, не заявляя о себе как об альтернативе РПЦ (МП). В итоге ДПЦ вполне успешно прирастает коренной молодежью, а пришедшие неофиты мягко входят в поморские общины, не создавая проблем согласию в целом. Честный подход? Вполне. Посмотрим теперь на РПСЦ. Прекрасный и светлый миф о многовековом стоянии за веру несгибаемых наследников Аввакума начал создаваться почти одновременно с возникновением Белокриницкой иерархии. Все труды белокриницких начетчиков, обосновывающих законность своей иерархии, непременно включали и эту составляющую: только приемлющие Белокриницкую иерархию являются самыми-самыми истинными наследниками Аввакума, в отличие от не понявших своего счастья беглопоповцев и изуверов-беспоповцев. Начало ХХ в. - время издания журналов "Церковь", "Старообрядческая мысль" и других. Во множестве статей, опубликованных на их страницах, идея противостояния старообрядцев белокриницкого согласия никонианам получила продолжение. Наконец, своего апогея она достигла в героическом эпосе Ф.Мельникова "Краткая история Древлеправославной Христовой Церкви". С 80-х гг. ХХ в. вполне сложившийся к началу ХХ века светлый миф был расцвечен новым поколением старообрядческих публицистов и писателей: авторами известного Словаря С.Вургафтом и И.Ушаковым, а также В.Боченковым, Г.Чистяковым, Д.Урушевым. Не отставали и пастыри. Вот светские авторы цитируют о.Геннадия Четвергова: "Вы, никониане, скорее всего не знаете, что одна из главных добродетелей — достоинство христианина. Наша Церковь — церковь достоинства. В ее основе принцип: не гнуться перед своими слабостями, перед обстоятельствами, перед властью, перед господствующими мнениями. Да, наша служба долгая и посты суровы, мы не привыкли лебезить перед властью, мы отказываемся признавать нынешнюю подленькую мораль. Наша вера — для духовно крепких, мужественных людей. Они к нам и идут, а слабым и распущенным — скатертью дорожка в господствующую церковь”. Было бы даже странно задавать вопрос, куда пойдут те, кто увидел истинное положение дел в РПЦ (МП), столкнулся с ее лицемерием и ложью. Ну конечно, в "церковь достоинства"! Особенно если речь идет об искренних молодых людях. И желание "спасать", столь неугодное иерею Иоанну Севастьянову, у этих людей вполне евангельское: они увидели "настоящую" Церковь - конечно, им хочется привести в нее и других. Вот только придя в "церковь достоинства", неофиты - кто-то раньше, кто-то позже - вдруг понимают, что достоинство давно уже утеряно. На смену прежней радости приходит горькое осознание: "Все расхищено, предано, продано...". Но виноваты ли в этом неофиты? Может быть, изначально не стоило лгать? Виноваты ли птицы, слетевшиеся на свисток-обманку охотника? Ну да, наверное, нужно было проявить больше бдительности, осторожности, изучить прежде историю, не торопиться. Но дело сделано. И вчерашние неофиты встают перед новым мучительным выбором: продолжать обманывать себя, утверждая, что находишься в "церкви достоинства", верить в светлый миф, понимая, что это всего лишь миф, или перестать лгать себе и уйти? Именно поэтому, несмотря на лукавые передергивания, статья иерея Иоанна Севастьянова - это плюс. Потому что фактически эта статья если не разрушает 150-летний белокриницкий миф, то хотя бы поднимает завесу над ним. Да, это старообрядчество "всегда по особенному относилось к РПЦ". Да, "на протяжении веков Русская Православная Старообрядческая Церковь пыталась сохранять с РПЦ добрососедские отношения, как с соседом, с которым живешь в одном доме". Да-да-да, это старообрядчество "сохранило верность Окружному Посланию, которым декларировалось особенное отношение к РПЦ". Заметим: иерей Иоанн Севастьянов знает, что Окружное Послание как бы отменено. И за его распространение Освященный Собор как бы объявил анафему. Но иерей Иоанн Севастьянов смелый и честный человек. И он честно говорит о том, что старообрядчество "сохранило верность Окружному Посланию". Да, "старообрядцы нередко прибегали за помощью к РПЦ, как и РПЦ - к старообрядцам. Нормальные отношения и переписку с никонианскими архиереями имели старообрядческие Первосвятители, старообрядцы обучались в учебных заведениях РПЦ, практически, вся святоотеческая и религиозная литература, церковная утварь у старообрядцев была патриархийного издания и производства". Надо было только писать все это не в прошедшем времени, а и в настоящем тоже. И да, для этого старообрядчества РПЦ (МП) никогда не была объектом "противостояния, борьбы и вражды". Вот с этого и надо было начинать. На этом и надо было основывать свою "миссионерскую деятельность". И тогда неофиты не повалили бы массово в РПСЦ в поисках "истинной Церкви" и альтернативы РПЦ (МП). Статья иерея Иоанна Севастьянова, безусловно, лукава. Но тут уж ничего не поделаешь - патриархийная школа. Его наставник митрополит Иларион (наставник в прямом смысле: ректор общецерковной аспирантуры, в которой обучается иерей Севастьянов) на днях тоже слукавил, возлагая вину за гонения староверов на государственную власть, а вовсе не на господствующую церковь. Хотя, с другой-то стороны, может, и не слукавил. Просто для митрополита Илариона, как и для его ученика иерея Иоанна Севастьянова, церковь - это иерархия. А иерархия господствующей церкви во главе с Синодом - это обычное государственное учреждение с чиновниками на местах. Так что все верно. А паства, которую на причастие сгоняли порой - какая же это церковь. Христос ведь не говорил: "Там, где двое или трое согнаны во имя Мое". И все же, несмотря на преизрядную долю лукавства, иерей Иоанн Севастьянов, вольно или невольно, честно и смело назвал вещи своми именами. С одной стороны, понятно, что эта честность и смелость, включая публичное попрание решений своего Освященного Собора, объясняется наличием солидных покровителей. Если Леонид Севастьянов публично целует руку Папе Римскому и за это ему - ничего, то что на этом фоне анафема Освященного Собора, состоявшегося более ста лет назад. Понятно и то, зачем это нужно иерею Иоанну. Делает он это совсем не ради установления истины, а ради "движения настречу друг другу". Иерей Иоанн пишет о добрососедстве и отсутствии разногласий между РПСЦ и РПЦ, о том, что РПСЦ и в покаянии РПЦ не нуждается. А митрополит Иларион заявляет: "Мы должны понимать, что между православными и старообрядцами, по крайней мере, старообрядцами поповского согласия, нет вероучительных расхождений. Есть расхождения, связанные с обрядом, с литургической традицией, но не те, которые относились бы к вероучению. А это означает, что существует почва для диалога и сближения». Кто бы сомневался... А с другой стороны, как знать, может быть, честность и смелость иерея Иоанна - это честность и смелость валаамовой ослицы: если старообрядческие публицисты слагают легенды, пастыри рассказывают мифы, то хоть кто-то же должен сказать правду? "Самарское староверие" публ. 25.02.2012 г.
Роман Ермаков: Георгий: А почему Вы считаете мнение именно о. Иоанна репрезентативным для РПсЦ, а не, скажем, процитированное мнение о. Геннадия? В РПсЦ были и есть разные умонастроения, в соборных решениях явно выражен баланс между ними. P.S. А книги-то свои мы все-таки издаем ... Ирина Будкина: Мнение иерея Иоанна как раз нерепрезентативно для РПСЦ. Мэйнстрим - это героическая песнь о несгибаемости наследников Аввакума и их твердом стоянии в вере. Хотя, полагаю, в действительности и "старообрядческие публицисты", и думающие попы прекрасно понимают, что есть что и кто есть кто, и в узком кругу весьма нелицеприятно высказываются о настоящем и будущем старообрядчества. Но вслух - ни-ни. А иерей Иоанн взял да и сказал, как оно есть на самом деле. И это правильно. Хватит уже об Аввакуме и стоянии в вере твердить. Я не осуждаю нисколько тех, кто давным-давно потихоньку предал веру отцов - как знать, как бы мы на их месте себя вели. Но справедливости ради не стоит 150 лет приспособленчества называть стоянием в вере. Опять-таки, всякие неофиты не будут нарушать благолепие, если будут знать, что РПСЦ - то же самое единоверие-лайт. veramax: Ваш комментарий, Ирина, прекрасная иллюстрация к статье о. Иоанна. Сергiй_Аветянъ: Спаси Христос, Ирина Георгиевна. Очень хорошая статья. Евгений_Иванов: Про обман - очень правильно сказано. Только, лукав о. Иоанн. Я помню времена м. Алимпия и я в них не разочарован. На мой взгляд, страдания за веру, гонения - предмет истории. Подвиг Аввакума - подвиг Аввакума, а не кого-то из нас. Гонения - вина гонителей, а не современных никониан. При желании, можно найти примеры никониан спасавших или покровительствовавших староверам. Не об этом речь. А об самоиндефикации и о нынешних взаимоотношениях с РПЦ. Благостная эпоха "осколочников", ДЦХ БИ, неопасхалистов уходит. Буквально через полгода в школы придут никонианские попы. И так просто от них не отбазаришься. Дети и родители будут терпеть угрозы, будут драки, оскорбления, попытки обвинить в сектанстве и прочее. Вот 10-12 летние детишки станут новыми исповедниками или вероотступниками. И никто их не спросит коренные они или неофиты. http://www.youtube.com/watch?v=Ogh3GjpS07k Сергiй: Спаси Христос! Честно и искренне. KeepeR: -- Наверное, вкупе с ответом Романа Ермакова, эту статью можно признать исчерпывающей. И всё-таки кое-что хотелось бы добавить и от себя. Что увиделось и расслышалось в иерейском опусе мне, "неофиту" со стажем, имеющему что сказать о Старообрядческой Церкви вообще, переживаемом ею моменте, и распределении ролей "правых" и "виноватых" о. И.Севастьяновым... Когда я воцерковлялся в далёком теперь уже 95-м, я делал это с полным сознанием единственной правильности своего выбора, и вместе -- исключительности той Церкви, в пользу которой я этот выбор делал. У меня было почти законченное высшее гуманитарное образование, мой багаж и тогда был далеко за пределами "двух-трёх книжек" да "пары идеек", снисходительно оставляемых Севастьяновыми нам на долю. Никаких "корней" старообрядческих я и не искал, надеясь "всей полноты Божией" (Ефес. 3:19) не от "плоти и крови" (1 Кор. 15:50). Проходило время, и чем далее, тем ясней и ясней становилось мне, что я попал не по адресу... Нет-нет, ведомства или вывески, тем более убеждений своих я не сменил и поныне, пусть не спешат бросать в воздух прах и рвать на грудях кафтаны, тем более что и речь-то идёт о такой малости как один единственный, сугубо отдельно взятый, совершенно непотомственный неофит; лишь запомните наперёд, -- в таком положении -- МНОГИЕ. Что навело меня, пусть и не сразу, на такие мрачные выводы? А навело ровно и только то, что я видел. Видел же я полную глухую стагнацию, окончательную безнадёгу, давно, увы, ставшую своеобразным "фирменным стилем" старообрядчества. И дело здесь вовсе не в материальной только разрухе, не в косности, положим, администрации, не в малограмотности неучившихся (пока) в Тихоновских институтах и МП-шных аспирантурах. Дело, ни много ни мало, в очевидной утрате современным старообрядчеством СМЫСЛА, СТИЛЯ И ДУХА СВЯТОСТИ. (Не путать с благочестивой стилизацией под старину). Остальное пред этим -- частности. Вывод конечно страшен, но для меня очевиден. Рад если вы имели или имеете иной опыт, неведомо как и откуда полученный. Всякий кто занимался историй Церкви подтвердит, что по прошествии времён свв.Апостол носителями и блюстителями величайшего преподанного человекам сокровища, -- Священного Предания в его полном и действительном объёме, -- по воле Промысла стало монашество, в самом же монашестве -- его наиболее усовершившаяся часть: духоносное старчество, носители предельной вместимой человеку меры святости, полноты апостольских дарований, те самые "совершенные, у которых чувства навыком приучены к различению добра же и зла", и кому по уму "твёрдая пища" равноангельного ведения (Евр. 5:13,14). Понятно, что с той поры именно состоянием монашества определяется состояние Церкви. Если этого стержня нет, нет ни институционально, ни в виде отдельных предоставленных самим себе единиц, нет даже как путеводного идеала, то совершенно не приходится удивляться ни отсутствию собственной старообрядческой иноческой и богословской школы, ни отсутствию или недостаточности кандидатов на священные степени, ни оттоку молодёжи из Церкви, ни отсутствию что в иерархии, что в народе мировоззрения, достойного веры, ни принципов, ни критериев для самоповерки. -- Что же есть? А есть пустое "дмение" зарвавшегося и завравшегося требоотправителя, готового во всех бедах винить наивных неофитов-идеалистов, вроде меня, и в самом деле непонятно чтО делающих в такой Церкви...
Роман Ермаков: Р. Ермаков. "Ответ иерею Иоанну Севастьянову" Можно было бы и не реагировать на статью иерея Иоанна Севастьянова «После владыки Никодима», приуроченную ко дню памяти архиепископа. Но эта статья - не столько долг памяти владыке Никодиму, сколько совершенно определённый мировоззренческий посыл, прикрываемый именем архиерея, любимого во многих, особенно южных епархиях РПСЦ. Путём подтасовок и манипуляций полуправдой автор пытается выдать за норму происходящее в белокриницком сообществе разложение и ониконианивание. Прежде всего, бросается в глаза то, как преподнесен открывшийся для «новой массы» мир «исконно-посконного» старообрядчества. ... Но было еще и то, что нельзя передать письменным или устным способом, перед чем прежний опыт и образование оказались бессильны. Была жизнь Духа Святого, которую нельзя было сформулировать в каком-то своде постулатов и определений. Наличие мощного, духовного, не формулируемого пласта жизни старообрядчества, необходимость воспринять не только букву, но и дух, стало одной из главных проблем воцерковления этой массы вновь пришедших.(Неплохо бы ещё было уточнить процент этих новопришедших, а то может создаться впечатление, что это не несколько сотен человек, а огромное людское море, поглотившее тихое озерцо старообрядческого благолепия.) А так ли это? Действительно ли в этом одна из главных проблем воцерковления в наши дни? Конфессий сегодня немало и все заявляют о своей истинности и преемственности. Некоторые, правда, говорят о непротиворечивой истинности и экуменическом единстве всех признающих друг друга конфессий, но это другая тема. Вполне естественно, что новопросвящённые хотят осознать для себя, туда ли они пришли. Им важно увидеть все своими глазами и «пощупать руками». По плодам узнать, что за дерево их принесло.Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. Итак по плодам их узнаете их. (Мф 7, 18-20) Для преодоления явного неудобства вышеприведённой евангельской цитаты в современном мире очень популярна стала теория об умалении благодати (Это как? Бога стало меньше? На всех не хватает? Или те евангельские больные и грешники были не очень прокажённые и не совсем грешники, а вот сейчас… Господь грехи человеческие не осиливает что ли?) и неявных плодах Духа Святаго (за грехи наши, конечно - дабы не осквернять святыню), вкупе с не требующей доказательств аксиомой: «истина только у нас!». А неплохо бы провести ревизию плодов, дабы понять, что сегодня именуется христианством и старообрядчеством. И во что верят нынешние «христиане», которые плодов Духа Святаго по вере своей не обретают. Это ведь только по иерею Севастьянову «Жизнь Духа Святаго» может приводить к такой ситуации в Церкви: Но традиционные верующие не сразу оценили процесс, с которым они столкнулись впервые за пятьсот лет – необходимостью миссионерской деятельности. Времена активного миссионерства Русской Церкви давно прошли, и опыт введения одновременно в Церковь огромного количества вновь пришедших был утрачен… (Вот и опять неплохо бы, сопоставить сколько было и сколько пришло и вместо расплывчатого «огромное количество» поставить пусть приблизительные, но конкретные цифры.) Как известно, апостолы могли предъявить явно те Дары Духа Святаго, которые получили таинственно, по Божественной благодати. В Деяниях нам описаны слова Петра о том, что Господь излил Святаго Духа, и все «вы ныне видите и слышите» это (см. Деян. Гл. 2). И присоединилось в тот день душ около трех тысяч. Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви. (см. там же)Более того, когда во время проповеди апостолов Дух Святый сошел на ещё некрещёных язычников, уверовавших во Христа – это тоже произошло явно:Когда Петр еще продолжал эту речь, Дух Святый сошел на всех, слушавших слово. И верующие из обрезанных, пришедшие с Петром, изумились, что дар Святаго Духа излился и на язычников, ибо слышали их говорящих языками и величающих Бога. Тогда Петр сказал: кто может запретить креститься водою тем, которые, как и мы, получили Святаго Духа? И велел им креститься во имя Исуса Христа. Потом они просили его пробыть у них несколько дней. (Деян. 10, 44-48)Но иерея Севастьянова такая ситуация нисколько не смущает. Он, явно понимает положение дел, но говорит о вере как о музейном экспонате, ценность которого не абсолютна, а определяется в сравнении с другими такими же экспонатами, собранными в музее, существующем исключительно благодаря влиятельным попечителям и покровителям. Сообразно своей системе ценностей предлагает иерей и ответы на вопросы «что делать?», да «как жить?». Читая статью, с недоумением обнаруживаешь, что о принципе «Все испытывайте, хорошего держитесь» (1 Фесс. 5:21), который заповедали нам апостолы Павел, Силуян и Тимофей в первом послании к Фессалоникийцам, ничего не сказано вообще. Да и Христов ли Завет основной критерий для таких как иерей Севастьянов, в определении того, что такое хорошо и что такое плохо? Похоже, что нет. И это показательно, если речь идет о христианстве. Позиция, которую нам пытается навязать автор статьи, не нова. Гениально сформулировал её ещё Ф.М. Достоевский в «Легенде о великом инквизиторе»:Есть три силы, единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить совесть этих слабосильных бунтовщиков, для их счастия, - эти силы: чудо, тайна и авторитет. […] Мы исправили подвиг Твой и основали его на ЧУДЕ, ТАЙНЕ и АВТОРИТЕТЕ. И люди обрадовались, что их вновь повели как стадо и что с сердец их снят наконец столь страшный дар, принесший им столько муки. Правы мы были, уча и делая так, скажи? Неужели мы не любили человечества, столь смиренно сознав его бессилие, с любовию облегчив его ношу и разрешив слабосильной природе его хотя бы и грех, но с нашего позволения? К чему же теперь пришел нам мешать? И что Ты молча и проникновенно глядишь на меня кроткими глазами Своими? Рассердись, я не хочу любви Твоей, потому что сам не люблю Тебя. И что мне скрывать от Тебя? Или я не знаю, с кем говорю? То, что имею сказать Тебе, все Тебе уже известно, я читаю это в глазах Твоих. И я ли скрою от Тебя тайну нашу? Может быть, Ты именно хочешь услышать ее из уст моих, слушай же: мы не с Тобой, а с НИМ, вот наша тайна! Мы давно уже не с Тобою, а с НИМ, уже восемь веков. Ровно восемь веков назад как мы взяли от него то, что Ты с негодованием отверг, тот последний дар, который он предлагал Тебе, показав Тебе все царства земные: мы взяли от него Рим и меч кесаря и объявили себя царями земными, царями едиными, хотя и доныне не успели еще привести наше дело к полному окончанию.Опыт большинства христианских конфессий показывает: сегодня созданы все условия, при которых можно просто жить мифами о духовных капиталах прошлого, правопреемниками которых нужно себя заявить, если получить от властей разрешение на «наследство». И это работает. Единственный, но весомый минус, - такое положение дел не может длиться вечно. Лишённое живого огня веры, староверие умирает. Но это давно уже никого не смущает. Первые староверы явили миру реальность возрождения апостольства, на которое Господь послал своих учеников. В условиях гонений, в полуязыческой, испоганеной смутой стране староверие стало массовым явлением. Нашлись люди, которые сравнились в стойкости с первохристианскими мучениками. И это не случайно. Аввакум обозначает основу своей веры простыми словами: «Мой Христос так не учил», разом отвергая сложившееся и уже вполне традиционное во всём христианском мире положение вещей, оправдываемое невидимой якобы жизнью Святаго Духа в антихристианских, по сути, сообществах. «Покайтесь и веруйте в Евангелие» - разве не так учит Христос? Не это ли вера Аввакума? И не Аввакум ли - первый старовер, к которому возводят свою преемственность все старообрядческие согласия? Возникает только одна загвоздка: как нынешним правообладателям и держателям имени староверия, преподносить подвиг первых исповедников с «пользой для дела»? Ведь иерей Севастьянов отлично понимает, что в реальности никакой духовной преемственности от христиан, отвергнувших церковно-государственные реформы XVII века, у «старообрядцев сохранивших верность окружному посланию» - нет. Связь утрачена, и сегодняшние старообрядцы - это уже другие люди. Остается одно - огнеопальных страдальцев нужно объявить аномалией и недостижимым идеалом, характерным лишь для того времени и совершенно «по-христиански» несовременного. Напоминая о никонианских попах, окормлявших старообрядцев 150 лет, иерей Севастьянов, практически не скрывая, говорит: «Без священноначалия вы ничто, а оно у вас всё от новолюбцев, так что сидите и не трындите, а лучше раболепно лобзайте источник вашего спасения, т.е. никонианское иерейство, позволяющее вам сохранять всё более истончающуюся иллюзию староверия». Миф о старообрядчестве, как «той сам церкви», с преемственностью от св. апостол, с наследием «от прежде бывших» и претензией на истинное несгибаемое староверие вкупе с остатками бытовых особенностей и крюковым пением, позволяет претендовать (не без выгоды, конечно) на некоторую исключительность и ценность для общества, в котором существует конвейер индустриальной веры. Старообрядчество позиционируется как некая «ручная работа», доступная лишь небольшими партиями и от того, гораздо более ценная. Кустарный промысел, так сказать. Его нужно сохранять во что бы то ни стало. Некоторым, опять же, «по кустам» и промышлять сподручнее. На большом-то производстве сразу станет явным недостаток квалификации и образования кустарей-одиночек. В противном случае достаточно будет прочесть лишь несколько начальных страниц любого из произведений дьякона Федора, к примеру, или знаменитых Поморских ответов, что бы убедится, - сегодня что-то не так. Нынешние «наследники» попросту лицемеры и самозванцы, а король - голый. Но такие люди, как иерей Севастьянов далеко не дураки. Они не станут открыто говорить, что вера первых христиан – староверов была совсем иной, чем вера нынешних старообрядцев окружническо-единоверческого толка. Историк Костомаров писал: Раскольников пытались представить дремучими людьми, которые противятся всему новому. Говаривали, что «раскол есть старая Русь». Раскольник не похож на старинного русского человека… В старой Руси господствовало отсутствие мысли и невозмутимое подчинение авторитету властвующих. Раскольник любил мыслить, спорить, раскольник не успокаивал себя мыслью, что если приказано сверху, так-то молиться, то, стало быть, так и следует. Раскольник хотел сделать собственную совесть судьею приказания, раскольник пытался сам все проверить и исследовать. Вывод, которому приходит историк, и вовсе необычен — он считал, что раскол является «крупным явлением умственного прогресса». Можно ли современное старообрядчество назвать явлением не то что крупного, а хоть какого-то умственного прогресса? – Сомнительно. Поэтому, вместо плодов и явления умственного прогресса лучше внушать всем, что «старообрядцы испокон века...» или «что современные старообрядцы поступают в соответствии с традициями и обычаями прежде бывших». Сегодняшнее стаообрядчество не имет к Аввакуму уже никакого отношения, но просто использует его как узнаваемый бренд в совсем других - коммерческих интересах. На наших глазах происходит мутация христианских нужд. По иерею Севастьянову, вдруг оказывается, что истинным християнам многое (стояние за веру, апостольское предание, полемика с никонианами), всегда было не важно. Их это никогда, оказывается, не интересовало и не касалось, разум их веры и броня праведности были сильнее и выше всего этого. И вот уже под видом истинных старообрядцев в статье вырисовываются (и весьма старательно) этакие аморфные, проуниатски настроенные единоверцы, которых тревожат сегодня докучливые неофиты, пришедшие развалить их «соломенную твердыню», откуда иногда хорошо вылезать и грозить пальчиком докучливым зевакам и ротозеям, приговаривая: «Что позволено старожилам, не позволено всякому новопросвещённому отребью. Вы нам про Христа и Апостолов не рассказывайте, мы и без них знаем, как надо. Наша вера передаётся половым путём и на генетическом уровне, а значит, всё, что мы делаем – хорошо и правильно, а до неувязочек и бесплодия нам дела нет». Создаётся иллюзия замкнутого «богоизбранного» мирка, предоставленного самому себе. Мирка, в котором неизбежно самообожествление и распятие Спасителя. История Израиля никого ничему не научила. А ведь урок прост – рано или поздно любая вертикально-иерархическая система возводит себя в абсолют и требует служения себе даже от Бога. И распинает Бога, если он показывает безбожность и несостоятельность этой системы. Все «неофиты», «младостарообрядцы», несогласные, христиане с обостренным чувством правды и справедливости, согласно иерею Севастьянову, должны быть блокированы. Необходимо как можно скорее отторгнуть и очернить всех неравнодушных, сохранивших искренность веры. Для этого из подручных материалов строится забор «консервативных ценностей», пригодных для любой веры и обеспечивающий главное – стабильность системы и устойчивый доход. Печально, но и эти методы «церковного управления» принадлежат не староверам, а идеологам Московской Патриархии. Вероятно, Севастьянов почерпнул их в своей никонианской Альма Матер. Результативная разработка темы «неофитства» начата в РПЦ МП более 10 лет назад. И вот уже новый идеолог РПСЦ не гнушается воспользоваться стратегическими наработками «братьев-никониан». Любому члену РПСЦ до боли знакомы слова: «Сегодня в нашу церковь из мира приходят новые люди и приносят с собой свои идеи и взгляды, пытаясь их воплотить здесь. Приходящие спасать, а не спасаться, они готовы в любой момент бросить ее, словно не родную, словно мачеху и уйти к другой в попытках реализовать себя в ней, а не наоборот». (имя произносящего каждый без труда может подставить для себя сам) Такие кулуарные «проповеди», матушкино-батюшкины наставления, блуждающие в умах представителей тех или иных кланов или вновь формирующихся внутрецерковных «партий» и коалиций, сегодня слышал уже каждый, кто испрошал «пастырей» о происходящем. Причем, характерно и то, что услышать вы можете это абсолютно в любой религиозной системе. Хоть у католиков, хоть у кафоликов. Кто не верит - может убедиться сам.В Церковь пришла огромная масса верующих, искренних людей, но которые не имели православной церковной традиции, которые, зачастую, были ведомы набором нескольких идей, почерпнутых из одной-двух книг, и своей целью ставили успешное осуществление этих идей любой ценой. Одна из самых трагичных ситуаций складывалась тогда, когда человек приходил в Церковь со своими собственными, почерпнутыми не в Церкви, теоретическими представлениями о том, что же такое Церковь, какой она должна быть, что в ней нужно срочно реформировать. (и. И. Севастьянов)Сравним для наглядности:Сегодня люди входят в церковную жизнь в основном через книги... возможное искушение может состоять в том, что человек слишком буквально воспримет прочитанное. И автор книги подлинный святой, и книга у него замечательная. Но порой те слова, что должны были целить души, в некоторых умах превращаются в таран, которым те начинают сокрушать все вокруг. С полюбившейся цитатой они всматриваются в жизнь других верующих людей, сличая с этой цитатой, видят расхождение и начинают критиковать и осуждать, доходя до прямого кликушества и раскольничества. Наконец, если человек слишком прямолинейно отождествляет Православие с тем или иным его социальным или культурным отражением, он становится борцом за какую- то частную идею, может быть и в самом деле связанную с Православием, но при этом такой самозваный борец как— то упускает из виду Христа. Он больше дорожит своими идеями, нежели Таинством Причастия Христу. (патриарх Алексий II, цитир. по изд. «Церковь в мире людей», д. Андрей Кураев)Итак, мы видим не просто ученика, но ученика преуспевающего. И как полагается хорошему ученику, он конечно же, идет уже дальше своих учителей и опускает в измышлениях слова о «Таинстве Причастия Христу», произнесенные «святейшим». Взамен этого используется только одно безграничное, - церковь. Причем, каждый из подобных полемистов, как правило, это святое слово понимает по-своему и вкладывает в него свой смысл. Да и впрямь, зачем конкретизировать? В подобных трудах так не поступают, только повредит. Почитаешь кавказского благочиннаго, и поймёшь, что старания Неронова, Авваккума и других реформаторов церковной полуязыческой феодальной действительности XVII века не что иное, как недопустимые теоретические представления, почёрпнутые вне современной им церкви. Да что там мелочиться – просто какое-то младостарообрядчество, говоря языком Миролюбова. Не смущают иерея Севастьянова и явные противоречия в «его мнении». Приведем для наглядности пример:Следует заметить, что автор ни в коем случае не делит Церковь на «учимую» и «учащую», христиан на первый и второй сорт, не проводит кастового разделения на «коренных» и «неофитов». Автор уверен в том, что нет для Христа никакой разницы, сколько времени человек является христианином, и тем более в том, что вера в Бога не передается по наследству.Но в другом месте мы можем прочесть у него совсем противоположное, выражающее суть идей, неоднократно лоббированных им на практике. Идей, касающихся моделей проведения соборов, давно уже реализованных в РПЦ МП. Видимо для него это становится все- таки навязчивой идеей, и он будет пытаться реализовать сие во чтобы то ни стало! При нынешнем состоянии общинной жизни в Церкви, стала реальной ситуация, когда на Соборе, при решении серьезных канонических вопросов, имели равный голос и Митрополит, и 19-ти летняя старообрядка, пять месяцев назад пришедшая в Церковь из какого-нибудь сектантства-пятидесятничестваЕвангелие учит нас так:но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом (Мф. 20: 25-27). Апостолы исполняли это наставление и, в свою очередь, передавали его своим ученикам. Мы могли явиться с важностью, как Апостолы Христовы, но были тихи среди вас, подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими (1 Фес. 2: 7). по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя (Филип. 2: 3). То есть, согласно воле Божией, между христианами не может быть какого-то человеческого главенства. У церкви только один глава - Спаситель: «Христос глава Церкви» (Еф. 5:23), а все христиане - братья (см. Мф. 23:8). Но такие как иерей Севастьянов (и стоящие за ним) никак не хотят принять то, что истинный порядок в Церкви должен быть основан не на иерархической подчиненности, а на взаимной любви и соборности равных перед Богом людей. В финале своего творения иерей Иоанн Сеастьянов приходит к весьма странным и очень интересным выводам, причем, явно противоречащим даже и существующей в РПСЦ практике. А именно,При ясном осознании главной миссии Церкви в мире – проповеди Евангелия, все же не следует забывать о первохристианском принципе определенной закрытости и таинственности Церкви (Деян. 5, 13). Открытость Церкви как Тела Христова должна знать свои пределы. И в первую очередь, это должно касаться таинственной жизни Церкви. Особенно в настоящее время, закрытость – это то, что может помочь сохранить старообрядчество в его неизменности. Интересно получается. Господь говорит: Придите ко мне ВСИ тружающиеся и обремененные и Аз упокою вы. а иерей Севастьянов пишет, что Церковь, как Тело Христово – должна знать свои пределы и быть не вполне открыта. Хочется спросить у автора, а каким образом при декларируемой закрытости, которую он распространяет не только на «таинственную жизнь» (что ясно следует из слов «И в первую очередь, это должно касаться таинственной жизни Церкви», что само собой подразумевает и вторую очередь, которая охватывает уже и не таинственную жизнь) возможно продолжение проповеди в современном мире? Или он станет отрицать то, что Христос принес возможность спасения всем? Количество последовавших за Ним это уже другой вопрос. И еще, очень интересно, а почему сам он игнорирует провозглашённый им принцип ограниченной открытости, который зафиксирован и в богослужении и в Апостольских Посланиях, и почему в церкви, где служит этот жрец (иерей) во время Литоргии верных не запираются все двери и никто из инославных, кающихся и всех прочих непричастнников никуда не выходит, как это было ещё во времена Иоанна Златоустаго, а в храме продолжаются брожения? А как же призыв «елицы вернии!»? «Двери! Двери!»? Или «верные» теперь только там – за закрытыми Царскими Вратами? Тогда всё становится на свои места. Только не нужно при этом говорить о неразделённости Церкви и единстве Тела Христова. Коли уж мечете жребий о ризе Христовой, так уж не называйте себя Его последователями. Довольствуйтесь ризами. Простите мя, аз согреших паче всех человек!
Сергiй: В одном из своих произведений И.С. Шмелёв писал: Живое умирает в мире? угасает духовное? умирает культура духа? Умирает, ясно. Совесть… Отмирая, как будто вспоминает она былые функции, и вдруг механически – бурно взметнётся спазмой. Она уже труп, почти. Через неё пропускают ток, и, гальванизированная, она начинает судорожно биться. Это уже механические движения, и эти порывы – последние спазмы отмирающего высокого человеческого движения – любви? Любви уже нет, любви, дающей новому человеку жизнь: осталась похоть, бесплодная, убивающая похоть.
Сергiй: KeepeRИли «верные» теперь только там – за закрытыми Царскими Вратами? Тогда всё становится на свои места. Только не нужно при этом говорить о неразделённости Церкви и единстве Тела Христова. Коли уж мечете жребий о ризе Христовой, так уж не называйте себя Его последователями. Довольствуйтесь ризами.- Очень и очень похоже на то, что подлинный смысл и пафос севастьяновских опусов коренится именно в этом, и именно здесь, - в патологической боязни какой бы то ни было для себя конкуренции, тем более конкуренции со стороны новообратившихся (не -обращённых! ибо кто же нас "обращал"?!) "профанов", и прямом исповедании исключительности "жреческих" иерократических прерогатив, из которых главная - именно монополия на причастие... Во второй статье Севастьянова это представлено ещё очевидней, там он готов признать любые посягательства "профанов" ("стали раздаваться голоса") на эту монополию прямо "изменением Таинства Евхаристии", словно бы кто предлагал служить вдруг на опресноках, или не служить вовсе. Видимо, положение вещей при котором вся эта сложная и громоздкая махина строго уставной, фактически монастырской старообрядческой службы, как в церкви так и в быту, функционирует с ничтожным собственно духовным кпд ("коэффициентом полезного действия") из-за навязанной непричастности народа Божия главному плоду трудов во Славу Божию, есть положение единственно терпимое для Севастьяновых и ему подобных фарисеев, - а иначе кому оне были бы интересны?.. Оно и понятно: Грехами народа Моего кормятся они (Ос. 4:8). Оттого и: Суд у Господа с жителями сей земли, потому что нет ни истины, ни милосердия, ни Богопознания (Ос.4:1). И посему, Как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною; и как ты забыл закон Бога твоего, то и Я забуду детей твоих (Ос. 4:6). И что будет с народом, то и со священником; и накажу его по путям его, и воздам ему по делам его (Ос.4:9).
Роман Ермаков: Сергiй пишет: Живое умирает в мире? угасает духовное? умирает культура духа? Невыносимая легкость бытия кровится потоками людского добра отвергающего веру, поглощая жизнь под странные звуки симфонии огня и разрушения. Сколько у нас там сегодня по Фаренгейту? 451? 2012? Эх, выбор... все тот же выбор, во все времена... Придите все ко Мне, измученные тяжкою ношей! Я дам вам отдых! Наденьте на себя ярмо Моих заповедей и у Меня учитесь: потому что Я мягок и кроток сердцем, и вы наконец отдохнете (Мф. 11: 28-30)
Роман Ермаков: Иерей Иоанн Севастьянов. "После владыки Никодима". (Часть вторая) Неожиданно для себя я получил массу откликов на статью "После владыки Никодима". Мне написали разные люди, многих из которых я даже и не знаю. Мне писали не только христиане РПСЦ, но и старообрядцы из РДЦ, старообрядцы – поморцы, и даже представители РПЦ МП. Писали и те, кто поддерживает мою оценку ситуации и те, кто категорически с ней не согласен. Я премного благодарен всем, посчитавшим необходимым выразить мне свое отношение. Я прочитал немало обвинений в свой адрес касательно того, что я искажаю факты, передергиваю значение происходящих событий. В одном письме меня даже обвинили в пропаганде единоверия. (Справедливости ради стоит заметить, что ни в одном отклике несогласных со статьей не было приведено ни одного примера искаженных мною фактов, передергиваний, перестановки акцентов или "скрытой пропаганды единоверия"). После такой обильной корреспонденции, первая мысль, которая пришла мне на ум, попросить прощения у всех читателей, для которых я не совсем понятно изложил свое видение происходящих в Церкви событий. Я хотел бы попросить прощение за то, что дал почву что-то домысливать, интерпретировать и даже видеть в моих строках то, чего я там не писал. Вместе с тем, я посчитал необходимым ответить на два основных возражения, которые были в той или иной форме высказаны мне во всех полученных мною от несогласных читателей письмах. Я бы их сформулировал так. Действительно ли владыка Никодим был сильным и авторитетным старообрядческим Первосвятителем? И второе недоумение. Если большой приток вновь обращенных членов Церкви изменил многие стороны церковной жизни, то какие это еще стороны, кроме отношения к РПЦ МП? Признаюсь, самым неприятным в полученной мной корреспонденции было читать различного рода обвинения в адрес покойного владыки Никодима. Меня удивили претензии к нему за сотрудничество с властями, разрушение соборности, жестокое отношение к священникам. Я не знал владыку Никодима лично, хотя моя хиротесия во чтецы совершалась по согласованию с ним. Владыку Никодима знали многие священники, с которыми мне пришлось тесно общаться, владыку знали многие знакомые мне миряне. И на основе анализа их мнений, фактов, ситуации, которую я сам еще застал, я и делаю вывод, что архиепископ Никодим был выдающимся Первосвятителем. Время, когда Церковь возглавлял архиепископ Никодим, было страшным временем. Гонения на Церковь, неприятие Ее обществом вышли уже за пределы коммунистической идеологии и стали частью общественного сознания. Это были не 30-40 годы, когда расстреливали только за то, что ты был священником, но при этом остававшиеся открытые храмы были полны молящихся. 60-80-е годы были страшны тем, что преследования верующих были уже не следствием государственной политики, а внутренней потребностью советского населения. Советское послевоенное поколение уже не имело вообще никаких церковных понятий, и воинственная антицерковная настроенность была естественным состоянием миллионов граждан СССР. Например, насколько я помню, больше всего неприятностей мне и моей семье в школе за нашу веру в Бога доставляли не учителя-коммунисты во главе с директором, а беспартийный преподаватель физкультуры. Он строчил доклады в ГорОНО с требованием лишить моих родителей родительских прав за то, что они "мучают своих детей религиозным дурманом". Беспартийные соседи нашего храма пытались заявить на наших прихожан в психлечебницу с подозрением на шизофрению за то, что они ходят с бородами. Беспартийные активисты вызывали милицию на большие праздники, когда видели в храме молодых людей, которых потом за это отчисляли из ВУЗов (например, отца нашего нынешнего уставщика отчислили из института за то, что он пел на крылосе). И таких примеров общественного антирелигиозного сознания, сформировавшегося к 80-м годам, можно привести множество не только в нашей Общине. По всей стране был умело сформирован механизм общественного давления на Церковь, как на уровне отдельных общин, так и на уровне Архиепископии. В том числе, этот механизм опирался и на тех "членов церкви", которые таковыми вовсе не являлись. Антицерковные настроения проникали и в саму Церковь! В Ростовском Архиве ФСБ до сих пор нет доступа ко всем документам архива Уполномоченного по делам религий Ростоблисполкома. Как говорят работники Архива, потому, "что еще есть родственники тех, чьи доносы находятся в этих документах". И вот владыке Никодиму Господь судил возглавлять Церковь в такой ситуации. Сила архиепископа была в том, что он не стал играть по предложенным ему правилам. Он не вел той политики, которая ему предписывалась чекистами, он не проводил тех Соборов, которые хотели контролировать органы, он не принимал тех кадровых решений, которые ему навязывались. И даже отъезд его в Добруджу стал жестом неподчинения сложившемуся советскому представлению о месте и значении Церкви. Владыка Никодим был уверен, что старообрядцы поймут его поступок и не будут делать трагедии из того, что епископ не находится в предназначенном для его кафедры городе. Коренной старообрядец архиепископ Никодим помнил старообрядческую историю, когда ради сохранения веры, ради нужды епископская кафедра была организована даже в селе. И как тогда, так и теперь Церковь поняла этот жест, поняла и приняла. Была налажена сносная система функционирования церковного организма даже в таких условиях. Все священники и неравнодушные миряне регулярно общались со своим Первосвятителем, часто посещали его, его дом стал альтернативой Архиепископии, владыка контролировал все важные стороны церковной жизни. Решение о непроведении Соборов тоже было выстраданной мерой. Владыка, конечно же, знал про такие случаи, как, например, в 1983 году Уполномоченный по делам религий выгнал с Общего собрания ростовской Общины Настоятеля иерея Симеона Озерского и протодиакона Николу Косырева и сам возглавил это мероприятие, на котором "выбрали" двадцатку из предложенных Уполномоченным кандидатур, и эти "зарегистрированные" члены Общины потом долго рулили церковной жизнью. Жившие в то время христиане понимали, что если не дают собрание Общины провести без представителя КГБ, то что говорить о Соборе. У всех перед глазами был собор РПЦ МП 1971 года. Понимал это и владыка Никодим. Понимал, что на Соборе рядом с ним сядет чекист и заставит принимать те кадровые и административные решения, которые будут выгодны этой спецслужбе. И чтобы удалиться от этого давления, чтобы не проводить Собор, которого так требовало КГБ, владыка и уехал в Добруджу, проявив тем силу и независимость. (Удивительно, как у Совета по делам религий и критиков владыки, что современных ему, что нынешних, совпадают требования). Владыка прекрасно понимал возможные последствия таких действий. Понимал, что он не угоден властям, что в далекой Добрудже с ним запросто может что-нибудь "случиться", как "случилось", например, с протоиереем Евгением Бобковым. Но он делал так, как считал нужным и правильным, так, как ему подсказывала его совесть. Пишу это я не потому, что хочу возвысить имя владыки Никодима, оно и так велико пред Богом. И не только для того, чтобы рассказать всем вновь пришедшим о том страшном времени, которого они, к счастью, не застали. Я пишу это для того, чтобы напомнить, что все, кто с честью перенес гонения и сохранил веру в то время, были исповедниками. И они имеют честь и авторитет исповедничества. В древней Церкви перенесшие мучения за Христа пользовались особенным духовным авторитетом. Их мучения, если даже и не до смерти, были благодатными зернами, из которых впоследствии прозябало церковное древо. Мы помним, что древним христианам в некоторых случаях достаточно было заявить о своей вере во Христа, и даже если никаких физических мучений не следовало, они считались исповедниками. Во внимание принималась внутренняя готовность к мучениям. Самые известные примеры - мученица Наталия, мученица София, мать святых мучениц Веры, Надежды и Любви. Советские гонения мало чем отличались от первохристианских. И честь древних исповедников должна быть присуща исповедникам советских времен. Если Церковь канонизирует всех, принявших смерть за Христа, что во II-м веке, что в XX-м, то такое же отношение должно быть и к исповедникам, что во II-м веке, что в XX-м. Владыка Никодим в числе таких исповедников. Вместе с ним были и владыка Анастасий, и протоиерей Александр (Берестнев, впоследствии, священноинок-схимник Амфилохий), и священноинок Севастиан (Озерский), известные старообрядческие семьи Артемьевых, Бобковых, Гусевых, Еремеевых, Кадочниковых, Косыревых, Михеевых, Моржаковых, Севастьяновых, Чуниных, Шендригайловых, и многие-многие другие труженики и исповедники. Среди них были и более активные и менее активные христиане. Были и те, кто подвергался арестам, обыскам, кого «просто» вызывали в КГБ на профилактические беседы. Были те, кто твердо исповедовал веру в бытовых ситуациях, перед соседями, сослуживцами. А как много значило моральное давление на работе, в школе, особенно на детские души. Помню, как у нас в доме без всяких обвинений, без всяких санкций организовали обыск только за то, что отец распространял среди верующих новое патриархийное издание Библии. При этом, понятыми взяли наших соседей. Чтобы и они знали, какие «враги народа» живут с ними рядом. Кто жил в то время, знает, как воспринимался обществом обыск… Все терпели - и священники, и уставщики, и жены, и дети – каждый на своем уровне, каждый в свою меру. Никто не знал, чем обернется для него ношение креста, ношение бороды, отказ от вступления в пионеры, в комсомол, в партию. Не знали родители, лишат ли их родительских прав или просто пугают. Не знали епископы, священники и уставщики, на профилактическую ли беседу их вызывают в Совет или уже на допрос. Это сейчас легко говорить, что ничего страшного не случалось. А было ли известно это тогда этим исповедникам? Они терпели и хранили веру. Терпел и владыка Никодим. Он с честью пронес вверенный ему Господом крест первосвятительства и заслуженно имеет честь христианского исповедника! И тем, кто пришел в Церковь уже после окончания гонений, не стоит осуждать его за решения, которые он принимал в меру своей ответственности за Церковь. Увы, предвзятость к исповедникам - не новое явление в истории Церкви. Наряду с честью и авторитетом, после гонительных времен всегда находились молодые люди, которые старались поставить под сомнение подвиг того или иного мученика и исповедника. Вспомним историю Киприана Карфагенского. Не стоит уподобляться таким критикам, пытаясь утвердить свой авторитет и достоинство за счет унижения человека, несшего на себе крест ответственности за всю Церковь в сложнейший период Ее истории. Это что касается моего отношения к архиепископу Никодиму. Не меньше моих респондентов заинтересовали изменения в нашей Церкви после окончания советской эпохи. Я и в первой статье писал, что влияние вновь пришедших коснулось не только отношения Церкви к никонианам. И я никак не выделяю этого момента среди других современных старообрядческих «инноваций». Наряду с изменением отношения к РПЦ, я могу назвать изменение отношений между старообрядческими согласиями, отношение к церковной иерархии, ко всему церковному Преданию. Ведь довольно болезненным стало ухудшение отношений между Русской Православной Старообрядческой Церковью и Русской Древлеправославной Церковью. Мы помним, что XX век был отмечен значительным сближением между этими братскими согласиями. Наряду с некоторыми антагонистскими проявлениями на местах, в целом, шел процесс постепенного потепления отношений. Этот процесс особенно ускорился после выравнивания нашего положения, а именно, после обретения беглопоповцами собственной иерархии. Такие видные святители, как епископы Геннадий и Геронтий (Лакомкины), епископ Анастасий (Кононов), митрополит Алимпий (Гусев), епископ Пансофий (Ивлеев), архиепископ Аристарх (Калинин) и многие другие видные деятели обоих старообрядческих согласий высказывались за желательное и необходимое сближение вплоть до объединения. И даже совершали возможные с их стороны действия. (Например, встреча епископов Геннадия (Лакомкина) и Пансофия (Ивлева) в Ростове-на-Дону в 1930 году, когда архиереи по-братски ликовались как единоверные. А в один из приездов к нам в Общину владыки Алимпия ему задали вопрос, как нам молиться за «создателей храма сего», если они были «не православными» - ростовский Покровский Собор построил беглопоповец Н.А.Панин. Вопрошающий из вновь пришедших, как бы, наставляя владыку, подсказывает ему, что «Церковь же едина, не может быть двух Православных Церквей». Мудрый владыка тихонечко рассказал ему историю про константинопольских патриархов Игнатия и Фотия. Как я потом понял, историю т.н. «Фотиевой схизмы» IX века. Рассказал и спрашивает: «Как ты думаешь, где была Православная Церковь, с Игнатием или с Фотием?»). Не только иерархи, но и церковный народ формулировал разницу между нашими согласиями только как «разный кошелек». Об уровне отношений между согласиями к концу XX века свидетельствует тот факт, что митрополит Алимпий приглашал архиепископа Александра (Калинина) на Освященные Соборы РПСЦ и тот посещал их. Но с 90-х годов в результате привнесенной грубой подмены понятий, основанной на непонимании природы Церкви, начинается рьяная пропаганда несовместимости наших согласий и постепенное удаление друг от друга. Оторванное от церковного опыта плоское понимание принципа единственности Церкви (действительную суть которого владыка Алимпий прекрасно проиллюстрировал в приведенном примере), желание «очистить Церковь от прежних искажений», привело к резкому ухудшению так долго зревших отношений. Начатый до революции диалог, в котором белокриницкие старообрядцы старались донести до своих братьев, не принявших митрополита Амвросия, суть своей позиции по этому вопросу, превратился теперь в перепалку. За последние 25 лет была высказана масса безосновательных претензий друг другу, и возможный диалог на данном этапе заведен в тупик. Инициаторами таких перепалок и с той и с другой стороны были вновь пришедшие христиане, которые такими диспутами оттачивали свое «эклессиологическое сознание», навязывая его всей Церкви. В этом бессмысленном противостоянии «новые» старообрядцы даже стали употреблять дешевые пропагандистские приемы дореволюционных никонианских миссионеров в виде «разоблачительных», а по сути, тенденциозных и ангажированных брошюр о «неблагодатности» белокриницкой или «беглопоповской» старообрядческих иерархий. Справедливости ради следует заметить, что определенному расхождению двух старообрядческих согласий способствовал и разный вектор постперестроечного развития. Если РПСЦ приняло на себя львиную долю вновь пришедших в старообрядчество и, тем самым, позволило хлынуть в свою среду всяческим «новинам», то РДЦ применило не дюженные усилия для сохранения доперестроечного положения дел в своей среде. По прошествии четверти века это стало особенно заметным по церковной жизни обоих старообрядческих ветвей. Сейчас наши два согласия далеки друг от друга, как никогда за 150 лет. Эта ситуация - наглядная иллюстрация изменений последних 25 лет. Другим направлением старообрядческой «модернизации» стало отношение к церковной иерархии. Раньше старообрядцы, приемлющие священство, всегда имели очень почтительное отношение к церковной иерархии. Нежелание строить церковную жизнь без священства было даже выше опасности смешения с новообрядцами. В свое время старообрядцы пошли на беспрецедентный шаг на пути восстановления в Церкви таинственной жизни. Вначале беглые новообрядческие священники, а затем греческий митрополит Амвросий стали доказательством того, как важно значение иерархии. Но активные общественные процессы в государстве конца XX века, с крушением всех авторитетов и догм, были привнесены вновь пришедшими и в церковную среду. Демократию, в самых худших ее проявлениях, под маркой «соборности» пытались внедрить на всех уровнях церковной жизни. Опять-таки, имея за плечами отрицательный опыт пребывания в РПЦ, с ее сверхклерикальной структурой, вновь пришедшие принесли в старообрядчество воинствующий антиклерикализм почти протестантской направленности, начали продавливать беспоповские идеи. Старообрядчество, с большим трудом преодолевшее такие тенденции еще в XVII веке, столкнулось с новой антииерархической пропагандой. Ревизии стало подвергаться значение иерархии во всех сферах церковной жизни - начиная от административного служения епископата и священства, заканчивая таинственной жизнью Церкви (например, в старообрядческой среде стали раздаваться голоса о необходимости изменения Таинства Евхаристии, почему-де священство и миряне не одинаково причащаются?!!!). Под давлением вновь пришедших был изменен дореволюционный порядок проведения Соборов с упразднением решающего значения священства, был узаконен советский гонительный принцип управления общинами, когда во главе Общины ставился Председатель, а не Настоятель, началось антиклерикальное давление на самих священнослужителей. Мирянами были инициированы несколько иерархических конфликтов, например, беспрецедентное в старообрядческой истории смещение епископа с кафедры, искусственное разжигание противостояния между митрополитом и епископами. Антииерархическая настроенность новых «старообрядцев» стала фоном, на котором произошло отделение от Церкви нескольких раскольнических групп. В последнее время даже появились специальные антиклерикальные околостарообрядческие сайты, деятельность которых направлена на дискредитацию старообрядческих священнослужителей. В итоге, при кажущейся борьбе за преодоление «господства иерархии в Церкви», наметилась тенденция планомерного сведения значения священнослужения к нулю. Как выразился один деятель из вновь пришедших, «священнослужитель – это не более чем официант в ресторане», чего уж там! С таким подходом уже не удивительна ситуация, когда неофит принародно плюет в лицо епископу. Все это привело к тому, что такого неуважения и дискредитирования иерархии, как за последние 25 лет, не было никогда со времен патриарха Никона. И третье заметное мне направление «модернизации» старообрядчества в последнее время. Это изменение отношения к старообрядческим традициям и истории, я бы сказал, ко всему церковному Преданию. Придя в Церковь, вновь пришедшие не имели за собой никакого церковного опыта и традиций. Всем им нужно было воспринять практическую жизнь Церкви. Воспринять откуда? Кто-то стал внимать и учиться у более опытных христиан, проведших в Церкви всю свою жизнь. А кто-то решил исследовать все самостоятельно, никому не доверяя и основываясь только на том, что он сам найдет в письменных источниках. Возродился протестантский принцип – sola scriptura – только Писание. Авторитетом может пользоваться только та традиция и опыт, которые имеют письменную фиксацию и четкое авторство. Всей Церкви разом было отказано в жизни Духа. Началась массированная верификация всего, с чем встречался в церковной жизни такой «исследователь». Все, что не находило обоснования в письменных источниках, отвергалось как не истинное. Я помню потрясающую картину на Соборе 2007 года. В перерыве два священника, один из коренных, другой из вновь пришедших, до хрипоты спорили о значении 15 правила Двукратного Собора. Они оба, читая один и тот же текст, понимали его с точностью до наоборот! Естественно, вновь пришедший отрицал любые аргументы из разряда «раньше мы применяли это правило так». Или другой пример - вновь пришедшие теперь настойчиво требуют «документального подтверждения» прежде бывшей равночестности Белокриницкой и Московской старообрядческих кафедр! Необходимо предъявить документальное подтверждение того, что само собой разумелось на протяжении сотни лет. Последнюю пару лет вообще разыгралась какая-то вакханалия, теперь уже отвергается пятисотлетний обычай празднования Пасхи! Ревизия старообрядческого Предания привела к дискредитации самой истории старообрядчества. Ведь все духовные вызовы, с которыми столкнулись вновь пришедшие, уже давно получили свои ответы в старообрядческой истории. Нравится это или нет, но старообрядчество уже проходило царским срединным путем между искушениями правого толка, такими как беспоповство, неокружничество, и левого – дьяконовство, единоверие. Далеко не все вновь пришедшие были согласны с таким церковным опытом. Они видели место и цели старообрядчества в другом, они за другим пришли в него. Попытке переоценки подвергли не только деятельность прежде бывших старообрядческих архиереев, священников, начетчиков, но и святых угодников, таких как священномученик Аввакум, святитель Амвросий, святитель Арсений. Были перевернуты не только исторические факты, такие, как история Окружного послания, история взаимоотношений Церкви и государства, Церкви и РПЦ, но дискредитируются даже традиции соблюдения постов, празднования Пасхи, совершения Таинств. Исторические личности, своей деятельностью сохранявшие старообрядчество, но не вписывающиеся в новое представление о старообрядчестве, предаются шельмованию, неугодные высказывания тех или иных деятелей высмеиваются, предпринимается попытка переписать всю историю существования староверия. Потому что история старообрядчества, его традиции и устои, его Предание являются главными обличителями всем поползновениям переделать Церковь в угоду чьим бы то ни было новым амбициям и планам. Все, что я описываю, основывается на моем личном опыте жизни в Церкви. В каждом конкретном случае я имею неоднократные примеры и подтверждения именно такого развития ситуаций. И я ни в коем случае не отрицаю того, что у других христиан может быть другой взгляд на произошедшие события. Описываю же свой личный взгляд на ситуацию потому, что считаю, необходимо, во-первых, учесть пережитый опыт, осмыслить причины а, во-вторых, предпринять какие-то меры для выравнивания положения Церкви. Ведь перечисленные события значительно изменили лицо старообрядчества в последнее время. Среди упомянутых мной причин следует учесть и то, что историческое испытание вхождения в Церковь большого количества вновь пришедших происходило на фоне ослабления общинной жизни. Атеистические гонения, уничтожение сословности, активная урбанизация, массовая внутренняя миграция, упрощение коммуникаций последовательно привели к изменению общественных отношений между коренными старообрядцами, что, в свою очередь, стало причиной снижения значения общин. Христиане стали терять связь со своими общинами, снизилось участие в жизни старообрядцев руководителей общин – священников, уставщиков, старейшин. Как следствие, нарушилась епархиальная жизнь. Поэтому, не неофиты сами по себе стали причиной произошедшего изменения старообрядчества. Все-таки, активность и натиск вновь пришедших накладывались на упадок общинного устройства Церкви, поэтому всяческие псевдодемократические и ревизионистские идеи легко привились. Что сейчас можно противопоставить дальнейшему размыванию исконных устоев старообрядчества. Сейчас, как никогда, становятся очевидными мудрые действия дореволюционных старообрядцев, которые своими решениями предвосхитили процессы, и тогда уже расстраивающие церковную жизнь. В то время руководство Церкви, как только получило малейшую возможность, направило все свои усилия на решение двух важнейших церковных вопросов – установление истинной Соборности и организацию духовного образования. Мудрый принцип проведения Соборов, установленный до революции, учитывал все нюансы церковной и общественной жизни. Этот принцип учитывал то, что Церковью управляют епископы, он учитывал и то, что миряне никоим образом не оторваны от управления церковным организмом и тоже принимают в жизни непосредственное участие. Этот принцип служил укреплению соборности на местах, в епархиях, упрочивал связь общин со своим епископом. Этот принцип мудро выпускал пар псевдодемократических брожений, захлестнувших и Церковь к этому времени. Этот принцип вынуждал вновь обращенных и неопытных христиан вливаться в жизнь Церкви не посредством выборов, а постепенным эволюционным путем. Этот принцип не на словах, а на деле ставил Соборы высшим органом управления Церковью. Нам нужно обязательно вернуться к этому принципу функционирования Соборов, Соборов ответственных и созидательных. Во-вторых, как и до революции, нам необходимо обратить внимание на собирание и сохранение сокровищницы старообрядческого Предания, преломленного в нем богатства православного богословия. Нам нужно приложить все усилия для формирования системы старообрядческого образования. Системы не в схоластическом смысле этого слова, не по принципу семинарий, не повторяя ошибку, которую допустили перед революцией. Нам в XXI веке нужно ориентироваться на систему богословского образования первых веков. И только в старообрядчестве, с его традициями общинности и соборности, возможно возрождение такого самобытного и действенного образовательного опыта. Духовное образование нам нужно не столько для решения кадровых вопросов, сколько для просвещения всех приходящих в Церковь, для передачи духовного опыта, для возрождения церковного оглашения и катехизации. Образование, как и все наши традиции, обычаи, Предание, нужно нам для создания заслона на пути проникновения в Церковь всякого рода новин, модернизаций и ревизий. Священник Иоанн Севастьянов, "СТАРООБРЯДЧЕСТВО.РФ", 18 марта 2012 г. http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=90730
Сергiй: И.Иван Севастьянов пишет:Последнюю пару лет вообще разыгралась какая-то вакханалия, теперь уже отвергается пятисотлетний обычай празднования Пасхи! - спаси Христос. Очень ценное замечание, а главное правдивое. Именно пятисотлетний обычай. Собственно, об этом мы и говорили. А уж что для кого важнее: пятисотлетний обычай, или то как праздник Воскресения Господня установлен от Апостолов - дело личного выбора. Вот, тоже интересный момент: А кто-то решил исследовать все самостоятельно, никому не доверяя и основываясь только на том, что он сам найдет в письменных источниках. Возродился протестантский принцип – sola scriptura – только Писание. Авторитетом может пользоваться только та традиция и опыт, которые имеют письменную фиксацию и четкое авторство. Всей Церкви разом было отказано в жизни Духа. Поменьшей мере странное и голословное заявление. Сам принцип необходимости исследования в жизни христианина установлен Апостолами: "ВСЁ исследуйте, хорошего держитесь". Думаю, никто не станет отрицать несомненность Писания как критерия и эталона для исследования? Прискорбно, что и.Иван пользуется в своей гладкой речи мелкими шулерскими приёмами. Во-первых, всё известное и принятое в Церкви Предание уже давно записано и обретается в письменных источниках. Так что существует если и не как Писание, то как писание - наверняка. Во-вторых никакое предание противоречащее Евангелию и Апостолам не может считаться истинным - это, вроде бы, очевидно. Так что корректнее было бы писать не "протестантский принцип – sola scriptura – только Писание", а "только Предание (письменное или устное) не противоречащее Евангелию и Апостолам". Возможно, конечно, и.Ивану ближе принцип Василия Ивановича: "У нас принято джентельменам верить на слово" - и тут как начало мне везти! Всё двадцать одно, да двадцать одно". Для мелкого шулера сойдёт, но для христианина - навряд ли. Прискорбно, что под именем христиан скрываются люди, которые Христовы Установления ставят ниже исторической традиции, да ещё и пытаются о какой-то жизни Духа рассуждать. Любой христианин понимает единство Троицы и невозможность противоречия между Сыном и Духом. Так что, если Сын сказал в отношении Евхаристии "СИЕ творите", да ещё и подробно показал как это о делать, сомнительно, что Дух Святый не един с Ним в этом установлении. Если Сын сказал "Покайтесь и веруйте в Евангелие" - то немыслимо чтобы Дух ввел первенство традиции над Евангелием. Возможно, что и. Иван имеет ввиду жизнь какого-то другого духа. Духа лукавого, изворотливого и тщеславного. По крайней мере от его статеек только таким душком и веет. Впрочем, простите ради Христа. Каждый живёт своей жизнью и ответ будет держать свой и перед Богом и перед собственной совестью.
Сергiй: Относительно же семей наследственных "исповедников" хочется и.Ивана спросить только об одном: почему в доме его тестя (перечисленного в списках потомственных исповедников), просят не произносить имени его брата (не менее потомственного исповедника)? Или уже можно? Или это только на публику просят не произносить, а на самом деле - глубоко уважают и почитают, как исповедника?
Сергiй: glrem : Здесь, Иерей Иоанн Севастьянов, всего лишь, лукавым извержением всяческих рассусоливаний, разбавил смысловую подоплеку первой части своего опуса. Словесной шелухой решил облагородить проклятую отечеством, гнилую новолюбскую личину. Никониане - хулители Духа Святаго, а приверженцы окружничества, воспеваемые Севастьяновым, - их пятая колона в Древлеправославном сообществе. Своими мерзкими деяниями, эти делатели смертного греха, сбивают Староверов с истинного пути. Потому, в очередной раз, уместно, здесь, будет напомнить слова Спасителя: Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Мф 12:31–32). Евгений Иванов: По мне так традиция непосредственно от отцов и дедов (т.е. последних 100 лет) имеет большое значение. Тут я о. Иоанна полностью поддержу. Что касаемо дружбы с РПЦ, то это даже не традиция - это осознанный выбор в сторону зла, как догматическом плане, так и в этическом. Нина: дело тут не в традициях от отцов и дедов за последние 100 лет, а в следовании святоотеческим церковным канонам христианской жизни- только так и можно христианам спастись, а о. Иоанн и иже с ним обличает в еретичестве и отступничестве одна маленькая лампадка, с соборного одобрямс развешенная в никонианском храме, о каком тут вообще исповедничестве и православной вере говорить ему совесть позволяет, если элементарно не понятна этим гОре-"верующим" мерзость нарушения 71 правила свв. Апостолов? Ему видимо хочется просто побазарить, сорвав, как Ева плоды с запрещенного древа по наущению вражьему, да всячески оправдаться перед Судом Божьим, что-де неофиты во всем виноваты? KeepeR: - Да-а, пора бы уж, пора написать от имени всех "пришельцев врат" "наш ответ Чемберлену". Иначе его регулярные и мудрые (в собственных глазах) "выпускания пара" от избытку "кваса фарисейска" (Мф.16:5) отравят окончательно и без того малоздоровую атмосферу церковных СМИ. А назревшее и перезревшее дело "ревизии" Церковного наследия и старообрядческого наследства, против чего так зло огрызается наш оппонент будет отложено вновь, "до времени, времён и полвремени" (Откр. 12:14), когда поправить что-либо станет поздно уже, и несветлым головушкам приспеет пора пить горькую чашу. От чего и борони нас Господи.
Сергiй: А касательно приемственности и традици - ну что людям голову-то морочить? Или и.Иван хочет сказать, что он служит по такому же служебнику, что и несомненный русский святой Сергий Радонежский? Или может по тому же уставу? Или бывают случаи, когда традиции можно и нужно менять, а бывают, когда нужно превозносить до небес и творить из них кумиров? Так это и не ново. Никониане давно об этом говорят: дескать раньше можно было менять, а теперь ни в коем случае. Раньше де святые люди меняли по наитию Духа Свята, а ныне оскудение кругом и людишки не те. Ну так коли не те, так и не морочил бы иерей людям голову про жизнь Духа. Уж больно его дух изменчив и непостоянен.
полная версия страницы